ЖУРНАЛ «ПОСМОТРИ» №3 (8) 1999 год

Рубрика «Важная часть»
Сердце

Сердце – самая беспокойная часть нашего организма. Оно работает всю жизнь, и когда мы говорим: «Остановилось сердце», это обозначает смерть. Даже в детстве каждый знает: попали в сердце – значит все. Сердце хуже других органов поддается нашему контролю. Можно заставить себя не дышать, можно не давать себе пищи, можно даже принудить себя не думать (или думать): работа легких, желудка, мозга хоть как-то контролируется. Сердцу не прикажешь. Сердце – комок ненависти внутри нас.

Конечно если враг (или друг) не сдается, можно его убить. Можно погубить свое сердце. И это – единственное, что мы можем сделать с ним сами. Не взирая на обилие нервных связей с телом и мозгом, сердце само побуждает себя работать. Как это происходит – великая тайна, однако, складывается впечатление, что сердце нам гораздо нужнее, чем мы ему. Даже если вырезать из груди, оно какое-то время будет продолжать биться.

Врачи думают, что сердце это просто насос для перекачки крови – мотор-р-р (тот самый, который в последствии превратился в «пламенный»). А древние считали его вместилищем души. Да и сейчас сердце и душа в нашем представлении – зачастую одно и тоже: «Добрая душа – доброе сердце, истомилось душа – истомилось сердце, от всей души – от всего сердца, сердечный – душевный…»
Злодеи часто имеют прочные каменные или ледяные сердца. В самых страшных сказках злые волшебники вынимают из груди своих жертв теплые мягкие сердца, и кладут туда

взамен какую-нибудь гадость. После этого несчастные становятся послушным орудием в руках зла. В реальности же все наоборот. Бездушный злодей с крепкой нервной системой, которого ничем не проймешь, скорее всего, обладатель отличного мягкого эластичного сердца. А добрые, отзывчивые, чувствительные люди – те, кто еще не потерял стыд и готов к переживаниям и сопереживаниям – получают за все это ломкие сосуды. Но чтобы заиметь сердечные проблемы, вовсе не обязательно быть отзывчивым и добрым. Беспорядочный образ жизни, курение, неумеренность в алкоголе и жирной пище, малая подвижность и стрессы с успехом заменяют многим высокие моральные установки. Неразрывно связанны сердце и любовь. «Сердцу не прикажешь» - это когда «насильно мил не будешь» и когда «любовь зла, полюбишь и козла». А сколько сердец было разбито(«you brake my heart») за время существования англоязычной поп-индустрии? Счету не поддается.

Сердце – единственный внутренний орган, имеющий понятное всем символическое обозначение. Тот же символ обозначает и любовь. И, если написано «Я ♥ тебя» это тоже понятно всем. Доподлинно известно, куда метил своими стрелами маленький Амур, но попали его стрелы опять же - ♥ - в несчастное сердце.
Другими словами: « Я даю тебе руку и сердце», «Он навсегда украл мое сердце», «Мое сердце отдано другому», «сердечная привязанность», «сердечные муки», «охладело мое сердце…» - из выражений, заменяющих собой это слово/понятие или его отсутствие/потерю и содержащих в себе упоминание сердца, можно составить не одну книгу.

А все потому что сердце влюбленного бьется за двоих: за хозяина и за объект любви, и ему конечно, вдвое тяжелее – особенно если любовь безответна. Этого вам не объяснят никакие врачи. Они просто констатируют изношенность сердца, посоветуют зарядку, прогулки, шиповниковый отвар и поменьше, поменьше волноваться. Как будто сердце выбирает когда ему бешено колотиться, когда уходить в пятки, когда сжиматься и холодеть, когда вырываться из груди, а это делаем за него мы. И никто не запишет в диагноз: «сохнет, мается, истомилось его сердце», и не выдаст заключения «умер от любви».

Наше сердце моментально реагирует на любое волнение, будь то радость, гнев, страх, ярость или любые другие сильные эмоции. По науке это объясняется необходимостью подготовки к активным действиям. Будто бы наши далекие предки, едва испытав сильные эмоции, сразу бросались компенсировать или удовлетворять их: убегали, нападали, защищались, со

вокуплялись. Будто бы гормон адреналин, выделяемый при эмоциональном возбуждении, заранее готовит сердце к повышенной нагрузке, заставляя его чаще биться. Якобы психологические и социальные сдерживающие факторы появились позже, и теперь наши волнения вызывают несоответствие между реальной физической нагрузкой и интенсивной работой сердца. От этого якобы все болезни. От этого черствеют и покрываются коростой холестерина наши бедные сердца. Других теорий как бы и нет.

Странно только, что братья наши меньшие – всякие домашние, к примеру, зверушки, имеющие, как и мы, и сердца, и подобный механизм подготовки к опасностям – болеют гораздо реже нас. Странно и то, что наше сердце поддерживает с нашим переразвитым мозгом столь интенсивную связь.
Не достаточно ли уровня более простых по нервной организации существ – если все дело в подготовке к нагрузкам?

Или, может быть, сердце не просто насос, и есть в нем что-то еще – непознаваемое нашей замечательной врачебной наукой? То, что притягивает к видимому, скрытому в толще мяса и костей бьющемуся комочку внимание столько тысяч лет.
Сердце – это любовь.
Сердце – это болезнь.
Сердце – это жизнь.
Сердце – это смерть.
Это все знание. Достаточно. Можно было бы и закончить на этом. Но каждый раз, снов и снова, во множестве находятся те, кто желает словом, жестом, кистью, звуком или так, как умеет, рассказать, что творится у них в сердце.

Слово «врач» недаром происходит от слова «врать». Болезни сердца – одна из главных причин нашей смертности, а врачи со своей складной теорией ничего не могут с этим поделать. Может быть, потому что теория лжива? Упорные мужчины идут наперекор – скрепя (укрепив) сердце и мрут во множестве от инфарктов. Мягкие женщины слушают веления ♥ и чувствуют себя намного лучше. Волнуются и испытывают стрессы и те и другие, но совершенно по-разному. Врачи это объяснить не могут.
Науке известно наверняка только то, что сердце расположено в грудной КЛЕТКЕ, а само состоит из нескольких КАМЕР. То, что внутри, живет своей жизнью, самовольно и совсем не так, как нам надо, реагируя на события нашей. Очевидно, наша жизнь часто ему не по нраву. Иногда так не по нраву, что это нечто, надежно запрятанное внутри нас, вырывается на свободу.
Тогда мы ее и получаем – ту свободу, которая уже не нужна.

P.S.:
Сегодня наука достигла такой степени крутости, что в состоянии изготовить из пластика и метала искусственное сердце. Такое вживляют обреченным. Только что-то неслышно, чтобы кто-то прожил с этим долго.

Текст: В. Перельман

Рубрика «Времена»
Лето

Предчувствие тепла:
…Летний мираж, память век, сквозь которые дымным красным маревом просвечивало солнце… Не опускающее ни на минуту стремление вновь обрести ласкающий лицо ветерок… Мы так стремимся впитать своей изголодавшейся за зиму кожей солнечное тепло, что начинаем торопить дни и часы, не проживая, а переживая неизбежные и прекрасные весенние дожди, слякоть, туман, смятение сердца и взволнованность души. Нас так завораживает будущее, что мы забываем о настоящем – точно так же, как желая, чтобы наши дети поскорее выросли, мы забываем о том, что растут они ровно с той же скоростью, с которой мы стареем.

Сквозь яростное желание скорейшего наступления лета можно легко не заметить его самого – и оно пройдет, оттесненное в сторону нашими ожиданиями
А оно – вот оно – рядом: реальное, земное, с раздавленное, пустившей сок ягодой в спелых губах; с тяжелыми золотыми пчелами, запутавшимися в разнотравье волос; с соленой острой капелькой пота, стекающей меж грудей – ЛЕТО…

Если весна – наполненная предчувствиями юность, то лето – это наша зрелость – завязи плодов, неспешное чередование наполненных дремотным зноем будней, редкие оглушительные ливни и уверенность в том, что урожай все-таки будет собран.

Рубрика «Колонка шеф-редактора»
Детство.

Всю жизнь мы возвращаемся в собственное детство, будто залетая на воображаемом вертолете в маленькую, затерянную среди высоких гор долину. В этой долине есть город с самыми широкими улицами и самыми большими домами на свете. Здесь растут огромные деревья, небеса необычайно высоки, воздух по-особенному вкусен, а солнце светит невероятно ярко. В этой стране мы любимы. Возвращаясь сюда, мы находим самые звонкие краски для своих картин, самые чистые звуки для своих симфоний, самые глубокие образы для своих романов. Про особенно талантливых людей мы говорим, что у них детское восприятие – незамутненное, не обремененное условностями. Мы, может быть, и хотели бы остаться детьми, но не всегда можем позволить себе забыть о собственном возрасте.
Но только мне кажется, что возраста у человека на самом деле нет. Каждый из нас живет внутри себя в одной точке – кому-то из нас всегда 15 лет, кому-то – 25, а кому-то и 3 года… Остальное - опыт и биологическое старение. И тот, кто забывает о своем настоящем, внутреннем, возрасте и начинает чувствовать себя связанным условностями, теряет, наверное, самое главное – возможность быть самим собой.